БИОГРАФИЯ


Родился в станице Новоазовская Донецкой области, на сегодняшний день границе России и Украины. Родители уехали осваивать БАМ, Сибирь, когда мне было два года. И с тех пор меня воспитывала моя бабушка вдова Екатерина Васильевна Зареченская, одна из потомков семьи казаков, заселившихся из Дона в будущей станице на берегу Азовского моря одними из первых. Муж ее, мой дед, погиб в 1943 под Воронежем в ВОВ. Детей, ее братьев и сестер было двенадцать душ. Сильным и здоровым от природы отличался ее отец по прозвищу Зарэка. Участвовал в кулачных боях, поднимал тяжести в станичных соревнованиях. Ростом был преогромным и для такого человека нужно же было и много пищи. В одну из голодовок после революции отдал богу душу.
Жил я с бабушкой в маленьком домике, соломенная крыша, стены из самана. Вокруг наших десяти соток стоял забор, состоящий из навала веток. Однажды в снежную зиму, завернув меня однажды сверху шубы пуховым платком и одеялами , усадив меня двухлетнего в санки бабушка повезла меня в сад. На повороте санки опрокинулись, но она не заметила, пока не крикнули соседи, что потеряла внука. Благодаря взаимопомощи я не замерз. Бабушка стала слеповата на один глаз, выбила щепкой, когда готовила на зиму дрова, грамоту не знала, а я, подрастая, любил красивые книги с картинками и просил ее покупать их хоть изредка. Читать мы не могли оба и под вечер рассматривали картинки, бабуля на них сочиняла истории. Однажды я нашел на полу в молочном магазине три рубля. С какой радостью я принес их к своей воспитаннице и на все эти деньги мы купили в книжном магазине детскую литературу с картинками. Я их пересматривал и с большим наслаждением вдыхал типографский запах.
Стал ходить в садик уже сам, а обратно нужно было, чтобы забирали взрослые. Часов у нас не было и моя бабуля могла прийти за мной согласно солнца на небе. Я оставался последний и вот мой спаситель приходил. В руках у нее был бидончик с молоком, которым мы питались каждый вечер. Но однажды идя со мной домой бабушка упала и бидон с молоком разлился. Позже мы пили в доме воду с сахаром. А потом, когда мне стало шесть лет, мои родители, вернувшись из очередного отпуска решили заняться моим воспитанием. Началась учеба, мы ездили по стране, менялись школы, отца по роду работы отправляли на строительство железных дорог и в Среднюю Азию под Ташкент и в Сибирь, а потом возвратились домой. За это время я наверстывал пропущенный материал, находил новых друзей, но через короткое время уже с ними прощался. В конце десятого класса, уже в своей родной станице, стал готовиться к поступлению в летное училище. Интерес к этой профессии пришел от отца. Его друзья были летчиками, много мне рассказывали об авиации, подарили мне даже фуражку с кокардой. Я себе пошил летную форму, такую, как у них и иногда приехав к своему деду по матери в г.Моспино Донецкой области шел с ним вместе на параде 9 мая в форме, беря с него пример. Тот же надевал гимнастерку, ордена. Потом его приглашали на различного рода юбилейные мероприятия и я был с ним. Встречался с его однополчанами, слушал их боевые рассказы, что послужило поводом для написания мной стихов и песен о Великой Отечественной войне, таких как «Алешка», «Давно погасли от войны пожары», « Играй, играй моя гармошка».
После революции, его семью раскулачили в Орловской области, конфисковав дом, мельницу, скот и отправили с тремя детьми в Архангельск. Та же родились еще три девочки, но умерли от тифа. Дальше началась война и мой дед ушел добровольцем, был ранен, контужен, а после войны ему с семьей разрешили переселиться в Донецкую область на Украине.
Учиться в школе пришлось и на Украине и в Средней Азии и после уже и в России. Осталось об этом чудесном времени много приятных воспоминаний. Все это нашло отражение в моих стихах и песнях.
Уже заканчивая ее ходил в авиамодельный кружок, читал книги об авиации,» стал прыгать с парашюта, ходил в кружок юного штурмана, познавая азы летной работы. Окончилась учеба и осталось со мной навсегда теплое чувство, приятные воспоминания о друзьях, учителях. Походы, диспуты, классные часы, вечеринки, олимпиады, -все это составило в дальнейшем фундамент для написания песен и стихов о молодости и школе. Детей нас было четверо. Трое мальчиков и девочка. Старший брат Геннадий поступил в речное училище, окончил, ходил по реке Лене в Якутии, привозил подарки из севера: Оленьи рога, красивые камни. Но однажды, собравшись в очередной отпуск, выехал, но в родительский дом не вернулся. Это уже после смерти моего оставшегося единственного деда.
До сих пор вестей от него нет.
Младший брат, окончив политехнический институт, выехал во Францию. Там и поныне. Приехать все нет возможности. Сестра живет и здравствует в моей родной станице с нашими стариками. Любят слушать в вечернее время за чашкою с чаем мои стихи и песни в дни моего пребывания.
Разрешите продолжить о себе мой уважаемый читатель, о годах моей незабываемой юности. Далее, после средней школы, поступил в Кременчугское летное училище гражданской авиации на пилота вертолета. .Там же и получил звание лейтенанта и после окончания направился домой ждать своего распределения. Через несколько дней пришла телеграмма, где сообщалось, что я направлен проходить службу в районы Крайнего Севера за полярный круг. О севере знал крайне мало, лишь по рассказам близких мне людей, из книги «Земля Санникова», кинофильма «Два капитана» да из школьного курса географии. Стал советоваться с родными, друзьями, но однозначного ответа получить так и не смог. После нескольких проведенных бессонных ночей принял решение лететь.
Попрощался с домом, с голубями, с березкой, посаженной в детстве, и по проторенной тропинке ушел на автовокзал, прибыл в аэропорт Ростов на Дону и вылетел к месту своего распределения.
Октябрь. Посадка на Ледовую полосу аэропорта Черский Колымо - Индигирского объединенного авиаотряда., граница Якутии и Чукотки, расположенного на берегу Колымы в восьмидесяти километрах от Ледовитого океана. И сразу вперед, в небо, под которым бескрайняя белизна, с не большими контурами заснеженных озер. Было все. Находил друзей, но и не только находил, но и терял, попадал в необычные истории, из котрых порой казалось просто уже невозможно выбраться. Побывал на Чукотке и море Лаптевых, на Медвежьих островах, острове Врангеля, на Святом Носе и Земле Санникова, на затерянном острове Огуречном среди льдов ледовитого Океана, на островах Жонета и Бенета, находящихся от береговой черты более тысячи километров, за которыми земли просто нет. Собирали бивни мамонтов, обслуживали золотые прииски, буровые, рыбаков, охотников, оленеводов.
У меня осталось на этой далекой земле много друзей не только среди летного состава, но и среди местного населения. Их я тоже не обошел в свеем творчестве песнями.

Мне пришлось искупаться не по своей воле в Ледовитом океане, в море Лаптевых, это не очень приятно, довольно холодная водичка, а вот Любовь к Черному Морю к теплой воде у меня осталась до сих пор.
Меня, как гриб с детства поливали не только речной водой на юге, но и морской, когда я подрастал. Поэтому я пою песни не только о земле и морях Севера, но и Юга.


А однажды стал на землю на высоте более двух тысяч метров над уровнем моря бывших тюрем политзаключенных на Чукотке, где арестанты добывали урановую руду. Проводил в непогоду с чукчами и якутами вечера с гитарой в руках в ярангах в оленеводческих бригадах, после чего стали появляться песни о севере. Был свидетелем и сам попадал в рисковые ситуации, где нужно было найти выход в считанные секунды. Как –то, вылетев зимой на Медвежьи острова, на высоте тысяча метров надо льдинами, отказала печь и нужно было выполнять задание, посадить машину. С замершими пальцами на руках и ногах пришлось управлять машиной, вести радиосвязь и штурманское дело. Садились и без керосина среди гор в кромешной темноте ночью, попали на маленькую площадку практически на ощупь, а утром, когда рассвело, осталось удивляться, что повезло, что не разбились об горы, которые были везде. Летали над открытым океаном над льдинами на высоте 50 метров с перегруженным вертолетом, в случае отказа хотя бы одного двигателя не писал бы свои стихи. Раскачивалась подвеска с емкостью и за секунды теряли сотни метров, земля уходила из под ног и только чудо уберегло…Работали на пожарах по поиску людей в Якутии, так что дышать стан6овилось невмоготу в кабине и через смоченные тряпки пытались вдыхать воздух. А горит тундра не один десяток и даже сотню километров.(ВВОДНОЕ фото «Над тайгой»)
Я узнал, что такое полярная ночь, видел розовую чайку, встречал полярных волков, белых медведей, диких оленей не только с высоты птичьего полета, но и прямо перед собой.
А было, помню, встречался с ними не только взглядами, но и вступал в борьбу.
Помню в совхозе Олеринский, после отстрела волков звери были заброшены в вертолет и на высоте восемьсот метров в тумане в горах сзади среди монотонного шума двигателей сзади услышали рычание. Оглянулись, и… На ногах перед нами стоит матерый огромный волк, не добитый вожак. Деваться ему, как и нам было некуда, ружья остались внизу с охотниками и добивать его пришлось охотничьими ножами на борту в полете. Медведи, как правило не трогают людей когда в тундре много ягоды, грибов, но бывает, медведь просыпается раньше от зимней спячки и тогда он опасен. Был очевидцем и участником одного события в тундре с охотником. Как- то вылетев на очередное задание с высоты ста метров увидели человека, по все видимости охотника бегущего от медведя. Добежав до ближайшего дерева он стал очень быстро на него взбираться, медведь же при этом стал это дерево раскачивать. Не знаю, что бы было, если бы мы его не отогнали ревом двигателей, снежным вихрем от лопастей и осветительными ракетами. Однажды через несколько лет после этого случая мы возвращаясь на базу, выполнили вынужденную посадку. И так как считали, что жилье не далеко, судя по карте, то решили добраться пешком, чтобы не замерзнуть. Но началась пурга, мы сбились с пути. Что такое замерзнуть я понимал и по стечение обстоятельств остался цел, к великому счастью, но везение в тундре не может сопровождать каждого из нас, т.е. всех тех, кому доводится там пребывать..., и особенно снежной зимой.


Но несмотря на опасности и на суровость северной земли мне она запомнилась гостеприимной, а потом и вовсе своей, родной, тем более, что работа была, самая, что ни на есть обычная, воздушный извозчик.
Приходилось очень часто перевозить геологов, и им я посвятил целую серию своих песен. Что людей зовет в неизвестность, для меня понятно одно, это не деньги, хотя от них можно услышать обратное, но на самом деле это люди, у которых дом, - это тундра, тайга и горы, это их жизнь, основанная на суровых законах Крайнего Севера.
Ночевал ни единожды с ними и в снегу, когда начиналась пурга.
и без песен этих людей я не мог оставить.Принимал роды над горами на высоте полторы тысячи метров, работал на аварийно-спасательных работах, как водитель скорой помощи на земле.
Проходил и пролетал по местам первопроходцев Черского, Врангеля Челюскинцев. Эта до сих пор не тронутая человеком природа. В глубинках тундры местные люди живут и сейчас так, как и жили триста и более лет назад.
Работал в Высоко-Широтных экспедициях на 83 градусе северной широты. Там же встречал ребят геологов из разных уголков нашей страны, там же и познакомился с Андреем Сургучевым, нашим врачом хирургом. Стали друзьями. Друг другу много о себе рассказывали. Сам он из Питера. В разговоре как-то после полета с ним посетовал, что иногда побаливает правый бок. Тот подумал и решил, что у меня аппендицит. Полгода на острове уговаривал меня удалить, мол может в полете стать непредсказуемое. Наконец я согласился. Шесть часов утра. Февраль. Температура минус пятьдесят. Прихожу, как с ним условились в его палатку с красным крестом. Мой врач включил освещение, кипятит инструменты, посредине кушетка, на ней белая простынь. Думаю, как бы эта простынь на мне не оказалась после операции.
-Ложитесь больной,- заговорил он со мной отчего-то в официальном тоне.
Я разделся лег и когда он уже надо мной в буквальном смысле занес скальпель, вбежал дежурный по аэродрому и крикнул:
-Молчанов! На выход, пришла радиограмма, срочно возвращаетесь на базу.
С какой же радостью я вскочил после его спасительных слов с кушетки, схватил вещи и сказал своему врачу,
-Извини друг, не судьба.
Нужно было видеть в эту секунду его глаза, в них читалось, что у него, как у рыбака, сорвалась с крючка огромная рыба. Кстати, аппендицит до сих пор не вырезал. Не тревожит.
Вернувшись на материк, на базу, по понедельникам, в свободное от полетов время слушали аэронавигационную информацию. Где и когда разбился самолет, вертолет, где сел на вынужденную, по какой причине, заслушивались летным составом приказы и наставления.
Но скоро и наш отряд не обошла беда. Разбился на ледовой разведке самолет. Зацепил на повороте не много крылом о скалу у береговой черты при выходе из океана. Там были мои друзья. С одним из них летал на юге Якутии во время паводков и наводнений. Спасали людей, технику. Осталась от него при взрыве самолета одна челюсть со вставными зубами. Остатки тел вперемежку. Опустили семь гробов в вечную мерзлоту. Поставили памятник, лопасть с этого разбившегося самолета…
А позже три года спустя, возвращаясь из загранкомандировки через Смоленскую таможню, начальник этой таможни полюбопытствовал, где я работаю, Увидев меня в летной форме на загранпаспорте. Я ответил, на что он обрадовался и поинтересовался, не знаю ли я его друга, работает там же, где и я, он с ним вместе учился, но жизнь разбросала по стране.
-Как он там? Женился, дети, может генералом стал, зазнался, не пишет уже больше трех лет.
Я ответил, что командир самолета АН-26 Борисов погиб при исполнении служебного задания в полете. Мой собеседник весь как-то сник, почернел, выполнил необходимые формальности в моих документах и ушел. В своем творчестве я отдал дань памяти погибшим ребятам написанными стихами к песне «Ах север, север, северок».
Но жизнь продолжается. Я то живой. У меня на юге была девушка. Я с ней познакомился в летном училище. Но смогли мы увидеться только через три года, когда у меня был отпуск. И все это время мы переписывались. Бывало, после очередной командировки, находил в ящике сразу по несколько писем и с жадностью их перечитывал по нескольку раз, забравшись в уединенное место. Когда я прилетел к ней в Полтаву, подали заявление в загс, но меня ночью, за три дня до свадьбы, вызвали на аварийно- спасательные работы. Не успел даже попрощаться. Увез меня служебный автобус с другими пилотами и увиделись мы снова только через полгода.
Маша прилетела в Якутск в октябре в легком пальто и весенних сапожках. Температура
В аэропорту минус тридцать пять. А я ее предупреждал, чтоб одевалась. Стала мне звонить, мол, приходи встречай. Но я объяснил, что до меня лететь еще две тысячи километров. Билетов не было. Приехать я не мог. Поэтому попросил экипаж, своих ребят, чтобы ее забрали. Дал фотографию. И вот пять человек экипажа по двум этажам аэропорта Якутск в форме разыскивают мою невесту. Но найти среди царства мехов этот аленький цветок в вязаной ее бабушке красной шапочке было не трудно. Они пересадили его в грузовой самолет вместе с буранами, коробками, рыбацкими сетями и…
В двенадцатом часу ночи самолет заходил на ледовую полосу аэропорта Черский. Диспетчера мне передали, чтобы срочно приехал ее встретить. Я только что вернулся из полета, заполнял задание на полет, вездеходы уже не ходили, от меня до вокзала было около двадцати километров. Я побежал на местную автобазу и попросил у сторожа Семеныча какой-нибудь транспорт.
-А вон такси, бери, -указал он мне.
Впереди стояла татра, высота одного колеса около двух метров. Я включил поисковые фары, попробовал сигналы, и поехал по Колыме на прямую.
-Смотри, оленей не подави! -крикнул мне Семеныч вдогонку.
По приезду к маленькому зданию аэровокзала я стал сигналить. Была сильная пурга. Сторож чукча на шлагбауме испугался и вместе со своим ружьем побежал куда-то от моей машины. Вышла моя девушка из домика аэропорта, я кричу,
-Маша, Маша, руку давай!
Помог взобраться ей в машину. Потом она спросила,
-Что это, вертолет?
Я подтвердил. Когда тронулись, поинтересовалась,
-Почему не взлетаем?
И я помню, ответил, что вертолет замерз и лопасти отпали.
Ночевали в эту ночь в коридоре гостиницы. А наутро меня поздравили в эскадрилье с приездом невесты и помощник командира Ефремыч, старый опытный пилот, выдал мне ключи от нашего нового жилья. И когда я примчался посмотреть наше новое место,- это был домик на самом берегу Колымы на обрыве с одной комнаткой и кухней- коридором. Посредине стояла печь. Все удобства на улице. Стены были из досок и фанеры, засыпанные углем и это при морозе минус 50, минус 55 градусов. Растапливал я ее дровами, длинными поленьями в большом количестве. Но тепло не держалось, быстро уходило и под утро в избе, в бочках, вода предназначенная для умывания и питья, под утро сверху замерзала, и чтобы умыться, нужно было сначала пробить в них сверху лед.
Снова подали заявление в загс, но за три дня до свадьбы меня вызвали лететь сто километров от поселка в село Колымское отвезти лимоны. Я в этот день взял два билета в местный клуб на семь вечера и попросил девушку, чтобы никуда не уходила. Я сказал что полет туда займет минут тридцать. Везли для местных жителей лимоны. В этот же день мы получили по почте свадебный наряд, а мог бы и не успеть прийти. Были приглашены гости. По прилету в Колымское мы пошли в магазин купить лимонов, которые привезли. У нас это был дефицит. Но очереди в маленьком магазине не оказалось. Спрашиваю у местных жителей,
-Почему не покупаете?
-А однако, кислые вы яблоки привезли, -отвечают они.
Купив лимоны, я увидел здесь же мужской костюм к свадьбе. Померил. Как влитый. Ребята говорят,
- Бери и не думай.
И вот с лимонами и со своим свадебным костюмом я подхожу к вертолету, запускаемся, выруливаем на взлетную полосу, запрашиваем взлет, но взлет запретили.
Испортилась погода. Замело. Разместились в маленьком домике. Нет погоды день, нет два, нет третий день. А скоро ведь свадьба!
-Не волнуйся, Миша,- говорит мне командир,
-Найдут там ей жениха.
Так меня успокаивали. А что было дальше можно узнать из моей песни « Свадьба, свадьба».
И, все таки, я женился! Наши жены, как жены моряков и геологов в вечном ожидании.
Там же у меня родились мальчик и девочка. Умудрялись между работой воспитывать детей. Как-то прибегаю домой на обед, слышу страшный плач. Залетаю в избушку. Двухлетний сын себе кричит, а пятилетняя дочь себе, устроили соревнование, кто громче. Одним словом пошли суровые семейные будни, а вместе с ними встречи и расствания. Наверное, поэтому я много песен посвятил чистым и теплым чувствам в отношениях между влюбленными. Более пятнадцати лет я отработал в районах Крайнего севера. Ну, а потом наш отряд по экономическим соображениям был расформирован, и летчикам была предложена работа в самых разных уголках нашей необъятной страны. И мы как птицы стали разлетаться в разные стороны.
Встречи с интересными людьми, долгие расставания с близкими людьми заложили начало авторских песен о доме, о родных, о севере. На сегодняшний день время от времени провожу творческие встречи с молодежью и взрослыми, с ребятами малышами детских садов, потому как и для них нашел место в своем творчестве. Выпустил свой первый альбом.
Буду рад, если тебе мой читатель придутся по душе мои стихи, песни и рассказы. С наилучшими пожеланиями ваш Михаил Молчанов.